Много воды утекает, когда человек углубляется в глубокие и безрадостные
думы. Время начинает бежать быстрее, а день, не успев начавшись,
сменяется глухой и темной мглой ночи. Болит голова от злых мыслей,
скапливаясь на темени и нет уж мочи терпеть ее. Но выходить из такого
состояния – намного больнее. Реальность зло колотила в душу, душа с
остервенением сдерживала баррикаду под ударами. Разум наблюдал за
душой. Наблюдал за игрой своего воображения. Он попросил, она терпела.
И это, когда столько дел.
Еха уходит из клана.
Кожа покрывается гусиной кожей, лицо стягивается в непробиваемую маску.
Кусочек сердца умер, когда кто-то сообщил безрадостную новость. Я
выдержал паузу, долгую паузу, и легонько кинул зов по эфиру. Она
откликнулась. Но я не спросил, она не ответила. Так и молчали оба,
боясь спросить, боясь ответить. Я вспоминал.
Был вечер, обычный вечер, мы снова вместе за импровизированным столом,
хотя, брошенную на землю шкуру – трудно назвать местом, где можно
красиво разместить приборы. Звездное небо – крыша, деревья – стены. Но
что нам тогда было до изысков? Рядом друзья и более ничего не нужно.
Лесной воздух пьянил и радовал лучше вин, голоса веселили душу не хуже
дурман - травы, нехитрые, походные шутки встречались дружным хохотом.
Как-то незаметно, за кругом друзей, появилась она. Я не помню, кто ее
привел, даже и не спросил. Раз она оказалась с нами, значит так и
нужно. Она слушала, она улыбалась. И она осталась с нами. Приняв все
наше с открытым сердцем. Ее учили. Жестоко и без всяких скидок. Даже
более чем. Еха
бралась за любую работу в клане. И просто делала. Я всегда радовался ее
успехам, я вдвойне огорчался ее неудачам. Что поделать, мне нужны были
такие помощники, как она. Такие, у которых горят глаза, а сердце рдеет
нестерпимым жаром. Кто может отодвинуть свои интересы ради других.
Я не спрашивал, она не отвечала. Значит так и есть. Не делаю ничего, не
пытаюсь отговорить. Глупо это. Никто ее не понял. Уйти за темным. Когда
успела? Krug
молчал, и ничего не говорил по этому поводу. Как некстати вспомнилась
их свадьба в Храме. Веселая свадьба была. Ребятам она говорила, что все
равно будет с нами. Неправду ты сказала ребятам, Еха. Такого не будет. Ты прекрасно это знаешь. Это как садиться на 2 стула. Можно, но не нужно.
На скале прощания мне снова забирать клановый медальон. И в этот раз
будет сделать это вдвойне труднее. Вот и стою уже с раннего утра на
ней, заставляя душу делать бесполезную работу. Реальность сильнее.
Еха стояла рядом. Пора. Мы пошли к своим. Но вряд ли кто придет
на уход. Тоже традиция. Мы все встречаем новых, мы все отворачиваемся
от уходящих. Только вот меня от этой обязанности никто не освобождал. А
значит, как ни отворачивайся по пути, как не молчи, а в кругу
посвящения мне придется взглянуть ей в глаза.
- Ты меня простишь? – хороший вопрос.
- Сейчас – нет. Позже – тоже нет. А дальше, не знаю.
Медальон оказался в моей руке.
Прощай, Еха
|
